В последнее время термин «культурное пространство» встречается в самых разнообразных вариантах.
Каждый из авторов вкладывает в него свое восприятие, поэтому усиливается разрыв
между прочтением и смыслом, который вкладывался изначально. Как понятие,
характеризующее способ функционирования культуры и ее дальнейшего развития,
рассматривает культурное пространство И. М. Гуткина. Тот же функциональный
подход к определению культурного пространства характерен и для Л. В. Силкиной:
«культурное пространство, – пишет она, – это своеобразный механизм, способ, при
помощи которого происходит процесс окультуривания естественного пространства»
(1). Как пространство реализации образа жизни общества рассматривает культурное
пространство и А. Н. Быстрова: «это пространство осуществления социальных
программ, целей и интересов, распространения идей и взглядов, языка и традиций,
верований и норм» (2).
Как полагает И. М.
Гуткина: «культурное пространство можно рассматривать в рационалистическом
контексте как понятие, характеризующее культуру с позиций ее расположения,
протяженности и насыщенности, имеющее границы, величину, обладающее способностью
к изменению, увеличению и сокращению, имеющее некий идеальный аспект,
определяющий сознание, и способное взаимодействовать с другими культурными
пространствами и с другими сферами гуманитарного пространства» (3).
Позже появляются
значительные работы А. А. Боева, А. И. Быстровой, А. Шолтысека, И. И. Свириды. В
каждой из них мы находим то или иное определение культурного пространства.
Анализ позволяет сделать вывод, что названным авторам удалось избежать
субстанционального его понимания, рассмотрения как «вместилища» процессов,
фактов, вещей. С их точки зрения, пространство формируется культурными
процессами, являясь регулятором взаимодействий субъектов культуры, выступая
одновременно условием формирования и развития последних.
Несколько иной
подход к определению культурного пространства мы можем увидеть у А. А. Боева,
для которого оно является сложным социокультурным образованием, подсистемным по
отношению к конкретным культурным средам (4). Системный подход, которым
руководствуется автор, предполагает поставить вопрос о соотношении понятий
«культурное пространство» и «культурная среда», но автор обходит его стороной, в
результате чего его определение культурного пространства оказывается достаточно
абстрактным.
Рассмотренное нами
многоуровневое понятие «культурное пространство» содержит в себе несколько
составляющих: культура, пространство, культурное пространство, пространство
культуры. Однако главным объектом данного исследования является именно
культурное пространство, которое представляет значительный интерес, как в
содержательном, так и в структурном аспекте.
Проанализируем
структуру культурного пространства и выделим его основные слои и составляющие.
Культурное пространство имеет как внешнее, так и внутреннее строение. При этом
первое может быть изучено как составляющее собственно содержание данного
понятия, а второе как его сущность. Культурное пространство в первом, внешнем,
структурном слое, вбирает в себя все, что связано с самим понятием, выражает
сущность культурного пространства личности и культурного пространства социума,
показывает их основные особенности. На основании вышесказанного можно выделить
три структурных составляющих этого внешнего слоя (5).
Первая
составляющая структуры – это время бытия культурного пространства, которое
совпадает по длительности с периодом существования и жизнедеятельности личности
и социума, формирующих это культурное пространство. Последнее обязательно
обладает определенной временной протяженностью и имеет свое начало и конец.
Вторая
составляющая структуры культурного пространства – это наличие у него
определенных границ. Ни одно пространство не может быть безгранично; ни одна
личность не способна охватить и освоить больше своих собственных сил.
«Предельность культурного пространства личности обусловлена непосредственно
личностными качествами носителя данного культурного пространства – памятью,
кругозором, способностями и т. д.» (6).
Третья
составляющая культурного пространства – это непосредственно индивидуальный
уровень. Соединение в каждой личности и каждом социуме разнонаправленных внешних
воздействий в сочетании с внутренними характеристиками приводит к тому, что не
может быть совершенно одинаковых личностей или типов общения. Отсюда верным
будет утверждение о невозможности совпадения двух культурных пространств.
Поэтому данная составляющая представляет собой уникальную сторону всякого
культурного пространства.
Внутренний слой
культурного пространства личности также имеет три составляющих. Их отличие от
внешнего слоя заключается в том, что если последний выражает собой
содержательно-бытийный аспект культурного пространства личности и социума, то
внутренний слой предполагает раскрытие сущности культурного пространства и
опирается на аксиологическую основу.
Первый структурный
уровень культурного пространства базируется на том, что каждый индивид и каждый
социум выбирает для себя определенную нишу из огромного культурного багажа,
накопленного человечеством. Это относится и к глобальным вещам, и повседневным
мелочам – от освоения космоса до умения самостоятельно одеваться. Таким образом,
данный структурный уровень непосредственно зависит от степени овладения
ценностным багажом культуры, которым располагает личность и социум. Это уровень
отличается широтой и доступностью, он может быть определен как некий массовый
аспект постижения культурного пространства.
Второй структурный
уровень имеет абсолютно индивидуальные основания. Он связан с избирательностью,
спецификой интересов, запросами и установками как личности, так и общества.
Уникальность и неповторимость каждого из них позволяет, как вбирать в себя все
то, что соответствует их индивидуальным потребностям, так и формировать
собственные культурные ценности.
Третий структурный
уровень предполагает необязательность, случайность, то есть все то, что не
является необходимым, так или иначе воспринимается личностью или социумом в
процессе жизнедеятельности, вбирается ею, просеивается сквозь призму культурного
пространства, оставив после себя различные следы в виде определенных пластов
культуры.
Таким образом,
внутренний слой культурного пространства включает в себя культурные ценности,
индивидуальные особенности и набор частных, необязательных моментов. Эти три
элемента, соединяясь, образуют сущностную составляющую внутреннего слоя
структуры культурного пространства, являясь его имманентной характеристикой (7).
В данной работе
нас будет интересовать дифференциация культурного пространства территорий
Европейского Севера России с позиций географического и этнокультурного подходов.
Нами будет обоснована и проведена культурно-ландшафтная дифференциация
территории Кенозерского национального парка с учетом особенностей традиционной
живой культуры, а также возможностей ее использования для развития
эколого-культурного туризма.
Европейский Север
занимает исключительно важное место в историческом и культурном развитии России
ввиду наиболее ярко выраженного проявления здесь исконно русских традиций,
обычаев, традиционной живой культуры поморов, наличия элементов деревянной
культовой архитектуры, а также специфичности современного уклада жизни местного
населения. Гармоничное сочетание естественного природного и «привнесенного»
антропогенного начал привело к формированию здесь уникального типа особо
охраняемых территорий – культурных ландшафтов.
Обобщили все существующие отечественные концепции и взгляды на понятие
культурного ландшафта Г. А. Исаченко и Ю. А. Веденин. В самом общем виде (c
неизбежной поправкой на авторское восприятие) можно выделить следующие взгляды
на понятие «культурный ландшафт»:
1.
Понимание под культурным
ландшафтом хорошего антропогенного ландшафта, обладающего высокими
эстетическими и функциональными качествами.
2.
Культурный ландшафт трактуется как историческая местность – место длительного обитания
группы людей, являющихся носителями специфических культурных ценностей.
3.
Культурный ландшафт
ландшафт в формировании и развитии которого активную роль играют духовные и
интеллектуальные ценности, хранимые и передаваемые из поколения в поколение в
виде информации, являющиеся его частью и испытывающие на себе воздействие других
материальных компонентов ландшафта.
4.
Синонимизирование понятий «культурный
ландшафт», «ландшафт», «территория», «пространство», «место» и «местность», в
частности имеющее место в работах В. Л. Каганского. Он полагает, что всякое
земное пространство, жизненная среда достаточно большой (самосохраняющейся)
группы людей – культурный ландшафт, если это пространство одновременно
цельно и дифференцированно, а группа освоила это пространство утилитарно,
семантически и символически (8).
5.
В. Н. Калуцков и А. А. Иванова понимают
под культурным ландшафтом: «культуру этнического сообщества,
сформировавшуюся в определенных природно-географических условиях, взятую в е
целостности», наиболее полно отражая при этом суть этнокультурной его концепции
(9).
6.
Культурный ландшафт
исторически равновесная система, в которой природные и культурные компоненты
составляют единое целое, а не только являются фоном или фактором воздействия
одного элемента системы по отношению к другому (10).
Таким образом,
можно говорить о наличии, по крайней мере, двух точек зрения на понятие
«культурный ландшафт», обусловленных традиционным делением всех представителей
науки на «естественников» и «гуманитариев». Укажем также, что в классическом
ландшафтоведении, получившем развитие еще в советский период, используются,
главным образом, естественнонаучные подходы, хотя и признаётся, что освоенные
человеком ландшафты во многом представляют собой продукт истории населяющих их
народов, их материальной и духовной культуры (11).
По
словам А. Г. Исаченко, яркого представителя классического ландшафтоведения, «…
всякий культурный ландшафт есть улучшенная модификация естественного ландшафта,
сохраняющая свои основные инвариативные черты… Но в наших силах
целенаправленно и разумно регулировать некоторые функции ландшафта» (12).
В последнее
десятилетие происходящая смена ценностей и парадигм привела к формированию
междисциплинарного направления, широко пропагандируемого
учеными-«гуманитариями». Согласно их мнению, культурный ландшафт представляет
собой некое пространство, содержащее «порождения» людей его населяющих
(населявших). При этом в процессе «прочтения» подобных ландшафтов в обязательном
порядке акцентируется внимание на культурной составляющей, непременно
рассматривающейся в купе с приматностью самой территории и природной ее
составляющей в частности.
По мнению Т. М.
Красовской в настоящее время сосуществуют и развиваются три концепции
культурного ландшафта – этнокультурная, которой придерживаются представители
гуманитарных наук, средовая (ландшафтоведческая) и аксиологическая
(философская). Подробно вышеуказанные концепции и понятия культурного ландшафта
были проанализированы в работах В. Н. Калуцкова и Т. М. Красовской.
Как справедливо
заметил Г. А. Исаченко, «ставить вопрос о «приоритетности» природного (либо
культурного) начала в культурном ландшафте не имеет особого смысла. Во всяком
случае, первое из них всегда предшествует второму во времени, никуда, впрочем,
не исчезая в ходе как «интеллектуально-созидательной», так и «рутинной
жизнеобеспечивающей» (по Ю. А. Веденину) деятельности человека» (13). Тем более,
по нашему мнению, все авторские позиции имеют право на существование, и
ограничивать понятие «культурный ландшафт» одной единственно верной
формулировкой было бы методологически неправильно.
Первые попытки
концептуального определения и классификации культурных ландшафтов Русского
Севера были предприняты Т. М. Красовской. В частности, Т. М. Красовская
предлагает разделить современные культурные ландшафты Русского Севера на два
класса: традиционные и инновационные. Традиционные культурные
ландшафты сформированы материальной и духовной культурой коренного населения,
включая русское старожильческое население. Их важнейшей особенностью является
огромное однотипно хозяйственно и ментально освоенное пространство, которое
имеет крайне низкую плотность населения. Пришлое население обычно относит такие
территории к неосвоенным землям, не видя их целостной организации.
Инновационные
культурные ландшафты Русского Севера сформированы пришлым населением и весьма
разнообразны по структуре и облику. Они представлены производственными и
селитебными культурными ландшафтами разных типов. Существенным отличием
традиционных и инновационных культурных ландшафтов Русского Севера являются
мировоззренческие концепции, заложенные в основу их формирования и
функционирования. Коротко они могут быть охарактеризованы следующим образом:
«человек – неразрывная часть природы» (традиционные) и «человек – покоритель
природы» (инновационные) (14).
Проанализировав
работы Т. М. Красовской, В. Н. Калуцкова, Ю. А. Веденина и других специалистов,
авторы делают некоторые обобщающие выводы:
— во-первых, для традиционных культурных ландшафтов характерен эволюционный темп
временных изменений, а для инновационных – революционный или варьирующий от
революционного к эволюционному;
— во-вторых, в большинстве случаев инновационные культурные ландшафты относятся к
категории развивающихся, а традиционные культурные ландшафты к категории
угасающих;
— в-третьих, формирование инновационных и традиционных культурных ландшафтов
происходит под воздействием социокультурного и ментального освоения
пространства, наделения его конкретными свойствами, проявляющихся впоследствии в
конкретных его образах;
— в-четвертых, как инновационные, так и традиционные культурные ландшафты имеют
достаточно сложную пространственную организацию и, следовательно, различный
пространственный охват – от небольших урочищ до отдельных групп местностей;
— в-пятых,
как указывает Т. М. Красовская, особой классификационной категорией является
степень гармонизации культурных ландшафтов. Традиционные культурные ландшафты
значительно чаще бывают гармоничными, чем инновационные (15);
— в-шестых, элементарной единицей культурного ландшафта любого типа являются
топосы (местоназвания), обладающие территориальными, визуальными, семантическими
и другими свойствами, которые могут быть выявлены и осмыслены только в рамках
культурного ландшафтоведения (16);
— в-седьмых, традиционные культурные ландшафты в большинстве случаев представляют
больший интерес для развития туристской и рекреационной деятельности в силу
наличия первозданной природы, высокой степени сохранности историко-культурного
наследия и элементов живой традиционной культуры местных сообществ (в том числе
традиционного природопользования и хозяйствования);
— в-восьмых, инновационным культурным ландшафтам на определенных этапах
социокультурного и экономического развития регионов, принадлежит пионерная роль
в освоении таких территорий. В частности, наличие районов промышленного и
сельскохозяйственного освоения – суть формирования и развития инновационного
культурного ландшафта.
Таким образом, в
связи со всем сказанным выше, хотелось бы процитировать высказывание Е. Ю.
Колбовского: «становление русского провинциального ландшафта – исторический
процесс, который может быть представлен как окультуривание пространства
обитания. Воздействуя на природу, человек воспроизводит культурный ландшафт как
символ, выражающий его чувства, убеждения и ценности, следовательно, история
культурного ландшафта есть история одухотворения, или, по Георгию Гачеву,
«одомашнивания» этносом приданного ему «варианта природы» (17).
Наиболее
специфичной и не менее важной, чем природные и историко-культурные памятники,
составляющей наследия является традиционная живая культура. Вместе с тем,
традиционная живая культура делает культурный ландшафт именно культурным,
наделяя его духовным (сакральным), материальным и нематериальным (ментальным)
содержанием.
Материальные формы
культурного наследия могут находиться как в состоянии археологического факта,
так и в состоянии динамически устойчивого воспроизводства своих функций и
структур. В последнем случае речь идет о живых носителях культурных традиций,
обеспечивающих преемственность культурных навыков и представлений. В частности,
живущий культурный ландшафт должен воспроизводить себя и нуждается в поддержании
традиционных для него видов деятельности – хозяйственной и/или социокультурной.
Кроме того, наряду
с материальной составляющей в культурном ландшафте всегда присутствует
ментальная. Она определяется фольклорными традициями, религиозными верованиями,
отношением к историческим событиям, то есть наличием живой культуры. От
сохранности различных форм и проявлений этой культуры зачастую зависят состояние
всего комплекса наследия и во многом – перспективы развития национальных парков.
Традиции
природопользования, художественные промыслы, народные ремесла и технологии,
традиции обустройства своего жизненного пространства и его сакрализации,
обрядовые народные и религиозные обычаи, фольклор – все это относится к сфере
так называемой живой культуры. Живая традиционная культура воспроизводится и
хранится проживающим на территории конкретного парка населением, ее содержание и
характер проявления зависят от конкретных людей.
По мнению П. М.
Шульгина, серьезным объектом для изучения и сохранения являются исторические
технологии и традиционные формы природопользования, которые трудно
непосредственно отнести к памятникам истории и культуры. Однако их
социокультурная роль несомненна и может оказать большое влияние на развитие
отдельных регионов. Исследование традиционного природопользования чаще всего
присутствует именно при изучении культуры народов Русского Севера или других
малочисленных групп и этносов. В первую очередь – это различные аспекты развития
крестьянского хозяйства, природопользование в монастырях, его особенности в
малых исторических городах (к примеру, в Каргополе). Между тем это наследие не
только активно влияло на формирование культуры региональных и социальных групп,
но и содержало факторы экологического хозяйствования, особенно важные сегодня
(18).
Вологодские
кружева, жостовские подносы, каргопольская игрушка – их известность определяется
не только художественным обликом изделий, но и во многом использованием
традиционных технологических приемов. Местные особенности проявляются в
технологиях приготовления глины и глиняных изделий, красителей из естественного
сырья, способах окрашивания тканей или других предметов, в приемах обработки
металла, дерева, в народной живописи, в традиционных способах приготовления
различных блюд народной кухни и напитков (19). Все это, несомненно, является
одним из важнейших элементов традиционной живой культуры народов Русского Севера
и способствует приоритетному развитию эколого-культурного туризма в пределах
ряда территорий (например, Кенозерского национального парка).
Ведущие
специалисты РосНИИ природного и культурного наследия полагают, что сохранение
исторических технологий, большинство из которых являются экологически чистыми,
будет важнейшим условием возрождения традиционных школ живописи, народных
ремесел. Таким образом, важной тенденцией современного культурного развития
станет формирование системы историко-культурных территорий. Это новое
направление в культурной политике предполагает сохранение наследия, прежде всего
по территориальному принципу (20).
Ю. Н. Бондарь и В.
Н. Калуцков в одной из своих работ выделяют еще один аспект традиционной живой
культуры, подчеркивая важность топонимии Кенозерского национального парка (и
территорий Русского Севера в целом – прим. авт.) как элемента регионального и
национального наследия. Этнокультурное русско-карельское «пограничье»,
традиционный уклад жизни, удаленность от инновационных центров позволили
сформироваться и сохраняться местной топонимии. Однако время и современные
процессы приводят к утрате и этого важного пласта культурного наследия.
По мнению ряда
специалистов, «для охраняемых территорий топонимические сведения – важный ресурс
развития и, в частности, «артикуляции» культурных и природных ландшафтов. На их
основе можно точно и оригинально оформлять проектные инициативы национальных
парков, называть новые туристские маршруты, что позволит, с одной стороны,
усилить эффективность маркетинговой деятельности парка, а с другой, поддерживать
местную топонимическую среду» (21).
Национальные парки
являются одной из основных организационных форм охраны культурных ландшафтов в
России. Культурные ландшафты Кенозерского национального парка, занимающего
наиболее ценные в природном и историко-культурном плане территории Русского
Севера, являют собой пример уникальных природно-культурных территорий и
представляют несомненную ценность для развития регулируемого туризма в основном
в форме экологического и эколого-культурного туризма.
Авторами был
проанализирован опыт развития экологического туризма в пределах национальных
парков страны и сделаны следующие выводы:
—
экотуризм в той или иной
степени развивается в большинстве национальных парков, располагающих для этого
необходимыми условиями и инфраструктурой;
—
абсолютно положительных
примеров экотуристской деятельности в национальных парках – единицы. Можно лишь
говорить о выполнении каких-то конкретных принципов и требований организации
экотуров. Идеальных примеров организации экотуров в результате проведенного нами
анализа не выявлено;
—
большинство национальных
парков располагает специализированными Визит-центрами, музеями и прочими
объектами, ориентированными на прием и обслуживание небольших (до 15 человек)
организованных групп туристов;
—
многие национальные парки
(к примеру, Сочинский и Кенозерский) «обзавелись» собственными туристскими
фирмами, разрабатывающими и продвигающими турпродукт своего природно-культурного
образования. В частности, показателен пример деятельности туркомпании «Travel
Club»
Кенозерского национального парка. Большинство национальных парков предлагает
своим посетителям разнообразные и интересные туристско-экскурсионные программы;
—
с развитием
экологического туризма в ряде национальных парков активизировалась
эколого-просветительская, научная, издательская и сервисная деятельность.
Культурные ландшафты Кенозерья наиболее полно и удачно иллюстрируют особенности
исторического и культурного развития территорий Европейского Севера России и
исключительную роль природной составляющей в этом процессе. Особое внимание
уделяется изучению элементов традиционной живой культуры поморов как важнейшей
ментальной составляющей культурного ландшафта Кенозера с последующей оценкой ее
роли в развитии регулируемого туризма. Первозданная природа и уникальное
историко-культурное наследие представляют несомненную ценность для развития
регулируемого туризма (в особенности в форме экологического и
эколого-культурного) в пределах парка.
Культурные ландшафты служат своеобразным ресурсом и необходимой основой
для развития экотуризма. Они создают благоприятную почву для гармоничного
сочетания природоохранной и образовательной деятельности с возможностью
ознакомления с историко-культурным наследием территории. Являя наглядный пример
сочетания природной и историко-культурной составляющих, культурные ландшафты
пользуются повышенным спросом у туристов и рекреантов. При этом наиболее важной
является проблема сохранения и поддержания экологического равновесия в пределах
указанных территорий.
Культурные ландшафты признаны одной из ведущих ценностей территории Кенозерского
национального парка, а также были отнесены по системе критериев ЮНЕСКО к
категории эволюционировавших реликтовых, представляя в этом качестве не только
национальное, но и всемирное значение. Согласно мнению отечественных
специалистов, культурные ландшафты Кенозерского национального парка относятся к
северорусскому архаичному крестьянскому ландшафту.
Все многообразие объектов и категорий культурного наследия в границах
Кенозерского национального парка целесообразно подразделить на три основные
группы: единичные памятники истории и культуры и историко-культурные ансамбли,
которые составляют традиционный объект управления в сфере культуры;
достопримечательные места и/или культурные ландшафты, которые обеспечивают
континуальность природного и культурного наследия; автохтонное население с
устойчивой национальной самоидентификацией, которое обеспечивает связь между
наследием и современным социально-экономическим развитием.
Приозёрные ландшафты занимают небольшую площадь в парке, но их значение трудно
переоценить. Уже много веков они являются естественной (природно-культурной)
средой обитания жителей, местных сообществ – кенозёр. Предки кенозёр
выбрали эти места для основания деревень: почти все деревни в парке приозерные.
Соответственно, приозёрные ландшафты наиболее освоены в хозяйственном и
культурном отношении, на их основе сформировались кенозерские культурные
ландшафты (22).
Следовательно, основную ценность культурного ландшафта Кенозерья представляет
разветвленная сеть сельских ландшафтных комплексов Кенозерья, история
формирования которых восходит к
XI-XII
вв. Именно здесь можно увидеть типичный сельский ландшафт Русского Севера,
вобравший в себя многовековые традиции культуры поморов – коренного русского
населения, сформировавшего этот ландшафт и продолжающего жить здесь до сих пор.
Ценность сельского ландшафта Кенозерья заключается в том, что здесь можно видеть
гармоничное сочетание старинных сельских поселений с традиционной для Русского
Севера системой сельскохозяйственных угодий, отражающей сложившуюся много веков
назад практику общинного земледелия.
Вся территория Кенозерского культурного ландшафта имеет статус национального
парка и находится под строгой охраной. Кенозерский парк должен быть номинирован
в Список Всемирного наследия как выдающийся образец северо-европейского
сельского культурного ландшафта, сформировавшегося в
XII-XVI
вв. и сохранившего на своей территории культурные традиции и традиционные формы
хозяйствования и природопользования. Древняя история края отражается в уникально
высокой концентрации памятников деревянного зодчества – церквей, часовен,
обетных крестов, а также свидетелей дохристианского периода истории этого края
«священных рощ» (23).
Существуют также и негативные факторы использования наследия парка. Так, одним
из основных негативных факторов, определяющих современное состояние
историко-культурного наследия парка, является проходившая в прошлые десятилетия
советизация культуры и отказ от традиционных культурных ценностей и традиционной
системы жизнеобеспечения, что привело к разрушению и уничтожению многих
материальных памятников (в особенности церквей и часовен), угасанию традиционных
технологий природопользования (в земледелии, скотоводстве, лесопользовании),
искажению традиционного ландшафта (зарастание полей лесом и кустарником,
вымирание и распад деревень).
Позитивным фактором стало возвращение традиционной культуры в систему основных
общественных ценностей – своеобразный культурный ренессанс, высокий
историко-культурный потенциал Кенозерского парка, несмотря на многочисленные
утраты и разрушения, наличие живых носителей традиционной культуры – местного
населения. При условии необходимой государственной поддержки возможно полное
восстановление историко-культурной среды территории.
Применительно к избранному в качестве примера Кенозерскому национальному парку
можно сказать следующее. Парк имеет утвержденные в установленном порядке
Положение о парке и схему функционального зонирования территории, в составе
которых предусмотрена зона охраны историко-культурных объектов. При разработке
менеджмент-плана были рассмотрены особенности историко-культурного наследия
территории и предложена корректировка функциональных зон с уделением большего
внимания вопросам сохранения комплексного объекта наследия – культурного
ландшафта. Для поддержания традиционной народной художественной и песенной
культуры созданы соответствующие обучающие центры, ориентированные прежде всего
на поддержку мастеров и молодежи (24).
В рассматриваемом парке создаются условия для развития регулируемого туризма и
отдыха, а также для возрождения традиций народного творчества, фольклора и
промыслов. Можно отметить, что со времени создания национального парка
отмечается социально-экономическое оздоровление края, появление новых рабочих
мест, сохранение природных памятников, возрождение интереса к русской старине, к
русской культуре и духовности. Мировой опыт также подтверждает, что
разнообразная природоохранная деятельность, поощряющая участие всех слоев
населения, оказывается наиболее успешной (25).
Литература
1.
Силкина Л. В.
Социально-философские основания анализа культурного пространства. Автореф. на
соиск. уч. ст. канд. филос. наук. Саратов, 1999. с. 15.
2.
Быстрова А. И. Культурное
пространство как предмет философской рефлексии.// Философские науки. 2004. № 12.
с. 32.
3.
Гуткина И. М. К
вариативности связи понятий «пространство» и «культура».// Пространство
цивилизаций и культур на рубеже XXI
в. Саратов, 1999. с. 64-66.
4.
Боев А. А. Единое
культурное пространство единой культуры.//Социальная теория и современность.
Вып. 8. М., 1993. с. 104-110.
5.
Гуткин О. В., Листвина Е. В., Петрова Г. Н.,
Семенищева О. А. Феномен культурного пространства.
Монография. Саратов, 2005. с. 53.
6.
Гуткина И. М. Культурное
пространство личности.//Личность в социальном пространстве России: Сб. статей.
Саратов, 2000. с. 162.
7.
Гуткин О. В., Листвина Е. В., Петрова Г. Н.,
Семенищева О. А. Феномен культурного пространства.
Монография. Саратов, 2005. с. 53-56.
8.
Каганский В. Л. Мир
культурного ландшафта.//Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство:
Сб. статей. М., 2001. с. 12.
9.
Калуцков В. Н., Иванова А. А., Давыдова Ю. А.
и др. Культурный ландшафт Русского Севера. Монография. М.,
1998.
10.
Управление культурными ландшафтами и иными объектами историко-культурного
наследия в национальных парках. Монография. М., 2000.
11.
Николаев В. А. Культурный
ландшафт – геоэкологическая система.//Вестник Моск. ун-та. Серия геогр., 2000.
6.
12.
Рязанова Н. Е.
Экологическая оценка и создание особо охраняемых природных территорий с целью
сохранения ландшафтов и создания рекреационных зон.//Туризм и региональное
развитие: Сб. материалов II
Международной научно-практической конференции. Смоленск, 2002.
13.
Исаченко Г. А. Культурный
ландшафт как объект дискуссии.//Культурный ландшафт: теория и практика:
Материалы юбилейной научной интернет-конференции. М., 2003.
14.
Красовская Т. М. К вопросу
классификации культурных ландшафтов (на примере Севера России).//Культурный
ландшафт: теория и практика: Материалы юбилейной научной интернет-конференции.
М., 2003.
15. Там
же.
16.
Калуцков В. Н. Топос и
культурный ландшафт.//География и природные ресурсы, 2002. № 3.
17.
Колбовский Е. Ю. Ландшафт в
зеркале культурологии.//Культурный ландшафт: теория и практика: Материалы
юбилейной научной интернет-конференции. М., 2003.
18.
Степенев В. И. Современная
аграрная реформа в России: актуальность исторического наследия в
природопользовании.//Наследие и современность. Вып. 8. М., 2002.
19.
Шульгин П. М.
Историко-культурное наследие как особый ресурс региона и фактор его
социально-экономического развития.//Мир России, 7 июня 2004.
20.
Веденин Ю. А., Шульгин П. М.
Новые подходы к сохранению и использованию культурного и природного наследия в
России.//Известия РАН. Серия геогр. 1992. № 3.
21.
Бондарь Ю. Н., Калуцков В. Н.
Природные и культурные ландшафты в топономии Кенозерского национального
парка.//Культурный ландшафт: теория и практика: Материалы юбилейной научной
интернет-конференции. М., 2003.
22. Там
же.
23.
Веденин Ю. А., Кулешова М. Е., Чалая И. П., Иванова И.
Г., Штеле О. Е., Давыдов А. Н., Востряков Л. Е., Еремеев А.В., Пчелкин С. А.
Определение формата культурного ландшафта (как составная часть работы по
формированию Российской сети культурного наследия).// www.future.museum.ru/part03/030203.htm.
24.
Управление культурными ландшафтами и иными объектами историко-культурного
наследия в национальных парках. Монография. М., 2000.
25.
Зелюткина Л. О.
Туристско-рекреационный потенциал Русского Севера.//Туризм и региональное
развитие: Сб. материалов II
Международной научно-практической конференции. Смоленск, 2002.
